- Добрый вечер!
- И вам. Где идете?
- Это какая река?
- Это? А Сагайдак же...
На его большой круглой голове буйно вьются полуседые кудри, усы
коротко подстрижены. Маленькие глаза смотрят зорко, недоверчиво и, видимо,
считают количество дыр и заплат на моей одежде. Вздохнув глубоко, он вынул
из кармана глиняную трубку на камышовом чубуке, прищурив глаз, внимательно
посмотрел в черную ее дыру и спросил:
- Спички есть?
- Есть.
- А табак?
- И табаку есть немного.
Он подумал, глядя на солнце, утопающее в облаках, потом сказал:
- Дайте ж мне табаку! Спички я тоже имею. Закурили. Положив локти на
перила моста, он
оперся спиною о брус, долго пускал в воздух голубые струйки дыма,
принюхиваясь к ним. Сморщил нос, сплюнул.
- Московский табак?
- Роменский, Рыморенка.
- Ого, - сказал он, расправив морщины на носу, - добрый табак!
Неловко идти в хату прежде хозяина; я стоял рядом с этим человеком и,
ожидая, когда он кончит свои неторопливые расспросы - кто я, откуда, куда,
зачем, - немножко сердился на ueto: хотелось поскорее знать, чем встретит
хутор.
- Работа? - цедил он сквозь усы. - Ни, работы нема. Какая ж теперь
работа?
Отвернулся и сплюнул в реку.
На том берегу, важно качаясь, шла гусыня, за нею желтыми шариками пуха
катились гусенята; две девочки провожали их, одна - в красном платке и с
прутом в руке - побольше гусыни, другая - такая же, как птица, белая,
толстая, косолапая и важная.
- Юфим! - надрывно кричал невидимый голос. Человек качнул головою и
одобрительно сказал:
- Вот глотка!
|
Просмотров: