НОЧЬ

НОЧЬ

Немая ночь! прими меня,
Укрой испуганную думу;
Боюсь рассеянного дня,
Его бессмысленного шуму.
Там дремлют праздные умы,
Лепечут ветреные люди,
И свет их пуст, как пусты груди.
Бегу его в твои потьмы,
Где смело думы пробегают,
Не сторожит их чуждый зрак,
Где искры мыслей освещают
Кипящий призраками мрак.

Как всё в тебе согласно, стройно!
Как ты велика и спокойна!
И скольких тайн твоя полна
Пророческая тишина!
Какие думы и порывы
Ты в недрах зачала святых,
И сколько подвигов твоих
Присвоил день самолюбивый!
Как часто в тьме твоей сверкал
Смертельной искрою кинжал
И освещал перун свободы
Спокойно-темные народы!
О ночь! на глас любви моей
Слети в тумане покрывала;
Под чистой ризою твоей
Не скрою теплого кинжала.
Не в соучастницы греха,
Не на кровавое свиданье
Мольбой смиренного стиха
Зовет тебя мое желанье:
Я чист - и, чистая, ко мне
Простри прохладные объятья
И нарисуй в волшебном сне,
Где други сердца, мысли братья!
И коль утраты суждены,
Не откажи ты мне в участьи
И звуком порванной струны
Не вдруг пророчь мне о несчастьи.
В душе потонет тяжкий стон,
Твоей тиши я не нарушу;
Любовник ждет - сведите сон
И всех друзей в родную душу.

20 июня 1829
Рим


К НЕПРИГОЖЕЙ МАТЕРИ

Пусть говорят, что ты дурна,
Охрип от стужи звучный голос,
Как лист сосновый, жесток волос
И грудь тесна и холодна;
И серы очи, стан нестроен,
Пестра одежда, груб язык,
Твоих соперниц недостоин
Обезображенный твой лик.
Но без восторженной улыбки
Я на тебя могу ль взирать?
Как ты умела побеждать
Судьбы неправые ошибки!
Каких ты чад произвела!
Какое племя дщерей славных,
Прекрасных, милых, тихонравных,
Ты свету гордо отдала!
Уж не на них ли расточила
Дары богатой красоты?
И в них искусством изменила
Свои порочные черты?
Суровость в пламенную важность,
И хлад в спокойствие чела,
И дерзость в гордую отважность,
В великость духа перешла.
Не ты ли силою чудесной
Одушевила в них потом
Чело возвышенным умом,
И грудь гармонией небесной,
И очи серые огнем?
Не ты ль, по древнему владенью,
Водила их в свои леса,
При шуме их учила пенью,
У вод - как строить голоса
И нежной ласкою приветов
Одушевлять мечту поэтов?

Пускай твердят тебе в укор
Про жгущий, сладострастный взор
Красавицы давно известной,
Полуизмученно-прелестной,
Любимой солнцем и землей,
Сожженной от его дыханья,
От ядовитого лобзанья,
Полуослабшей и худой.
И я прославленную видел,
Хотел и думал обожать;
Но верь, моя дурная мать,
Тебя изменой не обидел.
Она явилась предо мной
В венке из мирт и винограда,
Водила жаркою рукой
Меня по сеням вертограда.
И кипарис и апельсин
В ее власах благоухали;
Венки цветом на злак долин
Одежды легкие стрясали;
Во взорах тлелся черный зной,
Печать любови огневой;
На смуглом образе томленье,
Какой-то грусти впечатленье
Изображалось предо мной.
Желая знать печали бремя,
Спросил нетерпеливо я:
"Да где ж твое живое племя,
Твоя великая семья?"
Она поникла и молчала,
И слезы сыпались ручьем,
И что же?.. трепетным перстом
Она на гробы указала.
И я бродил с ней по гробам,
И в недра нисходил земные,
И слезы приносил живые
Ее утраченным сынам.
Она с рыданьем однозвучным
Сказала: "Здесь моя семья,
А там - одна скитаюсь я
С моим любовником докучным!"
Когда же знойные глаза,
В припадке суетной печали,
Тягчила полная слеза -
Твои же дщери утешали
Чужую мать и сироту
И ей утешно воспевали
Ее живую красоту.

Светлей твои сверкают взоры,
Они надеждою блестят,
Они, как в небе метеоры,
Обетованием горят.
Их беспокойное сиянье
Пророчит тлеющий в тиши
Огонь невспыхнувшей души
И несвершенное желанье.
Ужель в тебе не красота
Твоя загадочная младость,
Неистощенные лета
И жизни девственная радость?..
Пусть ты дурна, пускай мечту
В тебе бессмысленно ласкаю, -
Но ты мне мать: я обожаю
Твою дурную красоту.