- Еще поскорее! Торопит, стало быть нужно. Это очень несносно - переезжать: с переездкой всегда хлопот много, - сказал Алексеев, - растеряют, перебьют - очень скучно! А у вас такая славная квартира... вы что платите? - Где сыщешь другую этакую, - говорил Обломов, - и еще второпях? Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется и непрочен: штукатурка совсем отстала, - а все не валится. - Скажите пожалуйста! - говорил Алексеев, качая головой. - Как бы это устроить, чтоб... не съезжать? - в раздумье, про себя рассуждал Обломов. - Да у вас по контракту нанята квартира? - спросил Алексеев, оглядывая комнату с потолка до полу. - Да, только срок контракту вышел; я все это время платил помесячно... не помню только, с которых пор. - Как же вы полагаете? - спросил после некоторого молчания Алексеев, - съехать или оставаться? - Никак не полагаю, - сказал Обломов, - мне и думать-то об этом не хочется. Пусть Захар что-нибудь придумает. - А вот некоторые так любят переезжать, - сказал Алексеев, - в том только и удовольствие находят, как бы квартиру переменить... - Ну, пусть эти "некоторые" и переезжают. А я терпеть не могу никаких перемен! Это еще что, квартира! - заговорил Обломов. - А вот посмотрите-ка, что староста пишет ко мне. Я вам сейчас покажу письмо... где, бишь, оно? Захар, Захар! - Ах ты, владычица небесная! - захрипел у себя Захар, прыгая с печки, - когда это бог приберет меня? Он вошел и мутно поглядел на барина. - Что ж ты письмо не сыскал? - А где я его сыщу? Разве я знаю, какое письмо вам нужно? Я не умею читать. - Все равно поищи, - сказал Обломов. - Вы сами какое-то письмо вчера вечером читали, - говорил Захар, - а после я не видал. - Где же оно? - с досадой возразил Илья Ильич. - Я его не проглотил. Я очень хорошо помню, что ты взял у меня и куда-то вон тут положил. А то вот, где оно, смотри! Он тряхнул одеялом: из складок его выпало на пол письмо. - Вот вы этак все на меня!.. - Ну, ну, поди, поди! - в одно и то же время закричали друг на друга Обломов и Захар. Захар ушел, а Обломов начал читать письмо, писанное точно квасом, на серой бумаге, с печатью из бурого сургуча. Огромные бледные буквы тянулись в торжественной процессии, не касаясь друг друга, по отвесной линии, от верхнего угла к нижнему. Шествие иногда нарушалось бледночернильным большим пятном. - "Милостивый государь, - начал Обломов, - ваше благородие, отец наш и кормилец, Илья Ильич..."
|