- Приходи обедать, выпьем за повышение! - сказал Обломов.
- Нет, сегодня у вице-директора обедаю. К четвергу надо приготовить
доклад
- адская работа! На представления из губерний положиться нельзя. Надо
проверить самому списки. Фома Фомич такой мнительный: все хочет сам. Вот
сегодня вместе после обеда и засядем.
- Ужели и после обеда? - спросил Обломов недоверчиво.
- А как ты думал? Еще хорошо, если пораньше отделаюсь да успею хоть в
Екатерингоф прокатиться... Да, я заехал спросить: не поедешь ли ты на
гулянье? Я бы заехал.
- Нездоровится что-то, не могу! - сморщившись, сказал Обломов. - Да и
дела много... нет, не могу!
- Жаль! - сказал Судьбинский. - А день хорош. Только сегодня и надеюсь
вздохнуть.
- Ну, что нового у вас? - спросил Обломов.
- Да много кое-чего: в письмах отменили писать "покорнейший слуга",
пишут "примите уверение"; формулярных списков по два экземпляра не велено
представлять. У нас прибавляют три стола и двух чиновников особых поручений.
Нашу комиссию закрыли... Много!
- Ну, а что наши бывшие товарищи?
- Ничего пока; Свинкин дело потерял!
- В самом деле? Что ж директор? - Спросил Обломов дрожащим голосом.
Ему, по старой памяти, страшно стало.
- Велел задержать награду, пока не отыщется. Дело важное: "о
взысканиях".
Директор думает, - почти шепотом прибавил Судьбинский, - что он потерял
его... нарочно.
- Не может быть! - сказал Обломов.
- Нет, нет! Это напрасно, - с важностью и покровительством подтвердил
Судьбинский. - Свинкин - ветреная голова. Иногда чорт знает какие тебе итоги
выведет, перепутает все справки. Я измучился с ним; а только нет, он не
замечен ни в чем таком... Он не сделает, нет, нет! Завалялось дело
где-нибудь; после отыщется.
- Так вот как: все в трудах! - говорил Обломов, - работаешь.
- Ужас, ужас! Ну конечно, с таким человеком, как Фома Фомич, приятно
служить: без наград не оставляет; кто и ничего не делает, и тех не забудет.
Как вышел срок - за отличие, так и представляет; кому не вышел срок к
чину, к кресту, - деньги выхлопочет...
- Ты сколько получаешь?
- Да что: тысяча двести рублей жалованья, особо столовых семьсот
пятьдесят, квартирных шестьсот, пособия девятьсот, на разъезды пятьсот, да
награды рублей до тысячи.
- Фу! чорт возьми! - сказал, вскочив с постели, Обломов. - Голос, что
ли, у тебя хорош? Точно итальянский певец!
|
Просмотров: